От «Одного дня…» — к истории народа

Как современным школьникам и студентам преподносится отечественная история ХХ века? Что им известно о ее страшных страницах? Какую роль в этом познании играет художественная литература? Над этими вопросами мы, сотрудники информационно-­издательского отдела Саратовской епархии, всерьез задумались, начав весной этого года грантовый проект «Говорим о саратовских новомучениках в контексте 100-летия Гражданской войны». Для того чтобы рассказать старшеклассникам и студентам о подвиге пострадавших за веру, нужно понимать, в каком контексте воспринимает репрессии нынешнее молодое поколение. Об этом наш корреспондент Яна Степанова поговорила с преподавателями школ и вузов.

Оксана Владимировна Гаркавенко преподает литературу с 1996 года. Она работала в общеобразовательных школах города, в гимназиях и лицеях. По мнению педагога, как в середине 90-х, так и сегодня в преподавании материала о трагических страницах истории нашей страны очень большую роль играет личная позиция учителя. Школьная программа лишь вскользь упоминает о красном терроре, о голоде, унесших жизни миллионов людей. О том, что с 1920-х по начало 1950-х годов человека могли сослать в лагерь, посадить в тюрьму и даже расстрелять только за то, что он был верующим или священнослужителем, школьные учебники вообще умалчивают. И если дети не встретят педагога, который акцентирует внимание на этом периоде отечественной истории, подскажет им, где найти дополнительную информацию, какие почитать книги об этом времени, они рискуют остаться в неведении.

Оксана Владимировна отмечает, что в обычных школах дети только на уроках литературы узнавали о том, что в нашей стране были репрессии, лагеря, красный террор. Общий уровень эрудиции учеников был невысокий. Лицеи и гимназии в этом смысле сильно от школ отличались. «В одном лицее у меня был класс исторического профиля, ученики хорошо разбирались в событиях и реалиях ХХ века, поскольку у них был хороший преподаватель истории и даже действовал спецсеминар по Гражданской войне», — вспоминает педагог.

Но если преподаватель в своих политических убеждениях тяготел к сторонникам сталинизма, ученики получали картину мира, сформированную на основе агитпропа советских времен. «У меня был опыт работы в учебном заведении, где учитель истории придерживался таких взглядов, — рассказывает наша собеседница. — На ее уроках у детей складывались односторонние представления о событиях ХХ века, там были победы, стройки, достижения, но не было лагерей, тюрем, "чисток", расстрелов. Я на своем спецкурсе по литературе ХХ века хоть как­-то пыталась эти представления скорректировать, открывала детям другую сторону жизни человека в "стране советов". Мы с коллегой нередко спорили в учительской, я пыталась объяснить, что нельзя давать детям историю, основываясь на мифах, вроде того, что Черчилль сказал про Сталина, что тот принял Россию в лаптях, а оставил космической страной. Моя коллега­-оппонент верила в то, что Черчилль так говорил, хотя это самый настоящий фейк. Нет ни одного источника, подтверждавшего эти слова, но на сайтах сторонников сталинизма он активно используется, и по незнанию люди могут, опираясь на них, формировать неправильные представления об истории и транслировать их детям».

По словам Оксаны Владимировны, современные дети черпают информацию о том, что происходило в нашей стране, не только на уроках истории и литературы. Свое влияние оказывают и СМИ, и попасть под влияние мифов о Советском Союзе очень легко.

«Люди же всегда недовольны настоящим и ищут что­-то в прошлом — отсюда и идеализированные представления о жизни в СССР. Сегодняшние школьники не застали советскую власть совсем, они могут во все что угодно поверить. Основной источник информации для них — Интернет, где запросто можно наткнуться на что-­то лживое, сфабрикованное. Но здесь прав Бродский, который сказал, что зло — плохой стилист. Вся ложь, которую сочиняют пропагандисты советских мифов, совершенно не убедительна даже со стилистической точки зрения. Взять, скажем, бравурные фильмы о коллективизации — кого из умных, думающих современных школьников это по-настоящему привлечет?.. А насколько оболгана Гражданская война! Но если дети знакомы с такими произведениями, как "Белая гвардия" М. А. Булгакова, "Дроздовцы в огне" А. В. Туркула, "Купол святого Исаакия Далматского" А. И. Куприна, "Добровольцы" Н. А. Раевского, они эту фальшь чувствуют. А вот, скажем, фильм "Адмирал", вышедший десять лет назад, я знаю, заинтересовал многих подростков и даже побудил некоторых глубже изучить историю Гражданской войны. Да, там есть исторические неточности, но честно показано, кто такие белогвардейцы, что они защищали и против чего боролись».

Спрашиваю Оксану Владимировну, что делать школьникам, если на истории им говорят одно, а на литературе — другое? И как быть, если личная позиция ученика сталкивается с позицией учителя?

Педагог объясняет, что в 9–11 классах у подростков идет активное формирование взглядов на жизнь, это период скепсиса, период противодействия, и именно это может помочь юношам и девушкам обрести более целостное представление об истории. «Если учитель за советскую власть, в классе обязательно найдутся ребята, которые эту позицию оспорят. Я верю в искренность и здравомыслие наших детей — они примут то, что для них убедительнее. Мы проходили "Солнце мертвых" Ивана Шмелева, рассказы Варлама Шаламова, Солженицына — "Один день Ивана Денисовича", "Матренин двор", фрагменты из "Архипелага ГУЛаг". И ребята могли делать свои выводы. А для учителя самое главное — аргументировать свою точку зрения фактами, объяснять всё доказательно, а не просто исходя из собственных представлений о мире».

О важности знания фактов говорил и Владимир Викторович Хасин — доцент кафедры отечественной истории и историографии Института истории и международных отношений СГУ им. Н. Г. Чернышевского. «Фактология — это кровь истории. В анализе любой проблемы желательно подняться над собственными эмоциями и, как ни странно, убеждениями. Да и одностороннее освещение вызывает у аудитории недоверие и ощущение фальшивости. Если фанатичная эмоциональность заменяет попытку рационального анализа, если преподаватель превращается в уличного пропагандиста — это признак профессиональной непригодности, студенты это быстро понимают. Это касается и темы репрессий и гонений. Да, и в высшей школе события тридцатых годов прошлого века порой трактуются в контексте мировоззрения преподавателя. Но в этом есть и свои плюсы. Заинтересованного студента согласие или несогласие с выдвинутой точкой зрения заставит самостоятельно проанализировать проблему, что повысит его научные навыки».

Владимир Викторович говорит, что не может обвинить власть в навязывании какой-­то определенной точки зрения или ограничении подачи материала в лекционных курсах высшей школы. «В выборе интерпретации я абсолютно свободен, как и любой другой преподаватель. Более того, в официальных учебниках, культурно-­историческом стандарте четко определена отрицательная оценка политических, культурных и национальных преследований этого периода. Для отечественной бюрократической системы сталинские чистки и репрессии на многие десятилетия стали прививкой от желания решать проблемы внутренней политики такими экстраординарными средствами».

Интересный эксперимент провели преподаватели Института филологии и журналистики Саратовского гос­университета — профессор Людмила Ефимовна Герасимова и доцент Гульнара Монеровна Алтынбаева . На протяжении нескольких лет они предлагали студентам написать читательский отзыв о сокращенном издании «Архипелага ГУЛаг». Всего были собраны более пятисот отзывов — и практически все респонденты сказали, что эту книгу «нужно читать обязательно».

Исследователи обратили внимание на такую особенность отзывов: «С каждым годом увеличивается число тех, кто, прочитав "Архипелаг", занялся семейной историей, восстановлением трагических фактов, заполнением разрывов. Треть студентов написали о репрессиях их прадедов в годы коллективизации (по отзывам можно писать историю коллективизации в Саратовской области), о расстреле родственников дворян, о голоде 1932–1933 годов в приволжских селах. Насколько же важно для семьи, рода, когда в ней есть свой домашний историк».

Людмила Ефимовна отметила, что когда она читает студентам курс лекций, то обязательно говорит о произведениях, посвященных истории Церкви, судьбе священников, воцерковлению человека. В списке авторов, например, Алексей Варламов, Ярослав Шипов, Олеся Николаева. Школьникам преподаватель рекомендует прочесть рассказ Ярослава Шипова «Крест».

«Любой учитель, который сознательно подходит к этим проблемам, легко найдет то, что можно предложить детям любого возраста, — поясняет она. — Круг авторов большой, многое есть в свободном доступе в Интернете. И это не только художественные произведения, но и газетные и журнальные статьи. На меня, например, произвел впечатление материал, вышедший несколько лет назад в газете "Православная вера". В ней рассказывалось о бабушке Римме — прихожанке Духосошественского собора, которая не пропустила ни одной службы. Такой текст, построенный на реальных событиях, может оказать не меньшее воздействие, чем художественный. К сожалению, многие школьники читают поверхностно. В этом году я спрашивала своих студентов семинаристов (Л. Е. Герасимова также преподает в Саратовской духовной семинарии. — Авт.), когда они впервые прочли "Один день Ивана Денисовича". Оказывается, в школе эту повесть бегло проходят в конце учебного года, и для многих она стала настоящим открытием, когда они осмысленно перечитали ее в студенчестве. Учителя часто показывают "Один день…" как политическую иллюстрацию к террору и репрессиям, и школьники этому не очень внимают. А ведь это текст богатый, многослойный. Алешка-­баптист говорит, что тюрьму нужно благодарить, здесь человек о душе своей подумать должен — для Солженицына с этой повести через все его творчество проходит мысль о мистическом значении неволи, когда человек в безвыходных условиях очищает свою душу, понимает ее греховность и восходит к Богу. Не все школьники самостоятельно это могут осмыслить. Несколько лет назад один священник, встретив меня, сказал, что когда я на лекциях советовала прочесть "Раковый корпус" Солженицына, у него не было на это времени. Через несколько лет, уже окончив семинарию, он прочел этот роман и согласился с тем, что там сильное религиозное начало. Я этому очень обрадовалась. Понимаю, что списки произведений, которые мы даем студентам, объемные, и за семестр всего не прочтешь, но если человек доверяет учителю, его вкусу и выбору, он эти списки сохранит и со временем постарается прочесть, для души».

В апреле этого года заместитель главного редактора журнала «Православие и современность» Марина Бирюкова выступила с лекцией «Гражданская война и судьбы новомучеников» перед студентами и преподавателями Института филологии и журналистики СГУ. Лекция была прочитана в рамках грантового проекта информационно-­издательского отдела Саратовской епархии «Говорим о саратовских новомучениках в контексте 100-летия Гражданской войны». Мы попросили Людмилу Ефимовну рассказать, как ее студенты отнеслись к тому, что услышали на лекции.

«Эта встреча, на мой взгляд, была очень полезна, потому что слушатели узнали о судьбах людей — наших земляков — для которых вера определяла жизнь, — поделилась своими впечатлениями Людмила Ефимовна. — А будущим журналистам очень важно дать понятие о вертикали жизни, чтобы у них, при всей ее раздробленности и мозаичности, была какая-то опора. Новомученики и исповедники Русской Церкви не только себя спасали, в духовном смысле, но и были примером для своего окружения. Их жизнь может стать ориентиром и для людей современных, даже для тех, кто не ходит в храм, кто еще только на пороге или вообще пока об этом не задумывается. На лекции не было никого, кто отнесся бы к этому рассказу иронично или отрицательно. Такие проекты имеют большую ценность, потому что когда молодой человек соприкасается с трагическими страницами прошлого своей страны, своего рода, происходит возрастание его души, души, не приемлющей никакое зло, умеющей его точно различать и противостоять ему».

Газета «Православная вера» № 1 5 (63 5 )