Вся жизнь — у престола

Добрый, отзывчивый, понимающий — для каждого у него находилось ласковое слово, безобидная шутка. До конца своей земной жизни он, несмотря на болезни и преклонный возраст, продолжал бывать в Покровском храме Саратова. К этому священнику, сидящему на службах на низком стульчике справа от алтаря, всегда была очередь на исповедь. 30 июля на 81-м году жизни отошел ко Господу протоиерей Николай Земцов — любимый батюшка многих саратовцев.

Протоиерей Василий Стрелков, настоятель храма в честь Сретения Господня г. Саратова:

— С отцом Николаем мы познакомились, когда я еще юношей ходил на службы в семинарский храм, а он там алтарничал. Когда в начале 60 х годов семинарию закрыли, практически всех студентов забрали в армию. Даже отца Николая, который к тому времени уже был священником.

Мы служили вместе с ним, когда он был настоятелем Духосошественского собора. Человеком он был добрым, отзывчивым, люди его любили, к своим пастырским обязанностям всегда относился ревностно. Помню, когда его уже перевели в Покровский храм, как ни спрошу: «Кто у вас служил?» — «Отец Николай!» — «Кто возглавлял?» — «Отец Николай!». Кто преподает, кто другими делами занят, а отец Николай всегда у престола.

Ольга Еремчук:

— Несколько лет я была псаломщицей в Покровском храме. Отец Николай на богослужения всегда приходил рано. Я часто спрашивала его совета по каким­то жизненным проблемам. Он отвечал мудро, старался оградить от ненужных, нежелательных ситуаций. У батюшки было отличное чувство юмора, он все старался воспринимать с улыбкой, любил пошутить, вокруг него всегда было светло и радостно.

Помню, как в 2008 году умер на Пасху священник Владимир Семенов. Есть поверье, что если человек умер на Пасху, то он минует мытарства. Когда отец Николай узнал о смерти отца Владимира, он воскликнул: «Везет же некоторым!». А потом: «Ну почему же без очереди?». Ведь отцу Владимиру было чуть больше пятидесяти…

Андрей Земцов, внук протоиерея Николая Земцова:

— Дедушка был рядом со мной всегда, в моем детстве мы жили все вместе в одном доме. Он часто со мной играл, мы много гуляли по городу, и, конечно, мне нравилось ходить с ним в храм на службы. Я помогал в алтаре: подавал кадило, следил, чтобы оно не погасло. Мне тогда казалось, что у всех детей дедушки должны быть священниками.

Отец Николай старался везде брать меня с собой — на освящения, официальные мероприятия. Меня часто принимали за его сына и удивлялись, что я его внук. Вспоминается самое яркое событие тех лет: в 1993 году Саратовскую епархию посетил Святейший Патриарх Алексий II, мне тогда было десять лет. На встречу Патриарха в Духосошественском соборе, где дедушка был в то время настоятелем, я первый раз в жизни надел стихарь. Мне нужно было вручить Патриарху букет цветов: у крыльца собора я передал букет, сделал шаг назад, споткнулся… и упал Патриарху под ноги. Иподиаконы меня сразу подхватили, а я смутился, застеснялся.

Осознанно мой приход в храм произошел позже, лет в тринадцать. Дедушку перевели в Серафимовскую церковь, и я стал нести там пономарское послушание, петь в левом хоре. Острых вопросов о церковной жизни у меня практически не возникало, все открывалось само собой, постепенно. Какие¬то практические вещи, дед, конечно, мне объяснял: что как называется, для чего нужно.

Через несколько лет я решил пройти прослушивание в праздничный хор Покровского храма. Мы жили недалеко от него, и я видел, как эту церковь восстанавливали практически из руин. Пришел на вечернюю службу, поднялся на клирос. Регент сказала мне: «Вставай пока к басам, потом посмотрим». У меня было ощущение, как будто на Небо попал: такая акустика, летящий звук, хор человек в сорок, а произведения такие красивые, что у меня просто слезы наворачивались. Подумалось: «Господи, хочу все время быть на службе, петь, чтобы это никогда не заканчивалось». Меня взяли в хор. На большие праздники я даже школу прогуливал, лишь бы петь на Литургии. Утром все ребята идут на учебу, меня встречают по дороге: «А ты куда?» — «А я на службу!».

Так и связал свою жизнь с музыкой. Отец Николай говорил мне: «Чтобы быть хорошим человеком, необязательно быть священником». Он гордился, что я пою теперь в Архиерейском хоре — ходил иногда на наши концерты, даже афиши собирал.

Дедушка всегда меня поддерживал, выгораживал перед бабушкой и мамой. За ошибки и проступки никогда не ругал — наоборот, успокаивал, старался придумать, как можно все исправить. Он был для меня самым близким человеком, я мог ему доверить все.

Мы с ним очень похожи внешне: когда смотрю на его фотографии в молодости, всегда удивляюсь — практически одно лицо! Помню, мечтали поехать на его родину — в Новочеркасск, но так у нас и не получилось. Из их большой семьи сейчас жив только дедушкин младший брат.

Отец Николай любил фотографировать. Бабушка иногда ворчала: «Опять все тазы занял проявителем…». По ночам не спал — проявлял, сушил. Фотографировал богослужения, пейзажи, своих близких и друзей и сам тоже любил позировать.

Он весь отдавался делам и заботам в храме, прихожанам. Даже в последние годы жизни, бывало, заеду за ним после службы, выходим из алтаря, а люди к нему со всего храма сбегаются: «Отец Николай! Отец Николай!». И с каждым он поговорит, что-то спросит, я еще удивлялся, как он помнит в таком возрасте, у кого какие проблемы, кто с чем к нему раньше подходил. Вот так порой по полчаса до машины добирались. Дедушка никогда ни на что не жаловался, не просил о помощи. Я пытался за ним следить, ухаживать.

Дома он отдыхал: смотрел новостные передачи по телевизору, читал журналы про автомобили. Летом любил хозяйничать во дворе: поливал цветы, огородом занимался. Помню его плетеную шляпу с большими полями — так забавно было видеть его в ней! Он часто шутил, озорничал: убирался как-то во дворе, а бабушка из-за двери все время выглядывала и подсказывала, что куда положить, а что не трогать. Дед дверь закрыл, да и подпер лопатой — и идет себе дальше, смеется.

Отец Николай очень обрадовался рождению правнука — Варфоломея. Всегда улыбался, оживлялся, когда он приходил в гости, старался сделать ему какой-нибудь маленький подарок. Они играли, фотографировались, Варфоломей рассказывал ему о своих делах. Бывало, принесет с занятий в подготовительной группе какой-нибудь рисунок или поделку: «Это я прадедушке подарю».

Дедушка рассказывал мне разные истории из своей жизни, особенно мне запомнился эпизод, связанный с рождением моей мамы. Служил он тогда в Энгельсе, моста через Волгу еще не было, до Саратова добирались на поезде по объездной дороге. Девятого декабря он получил телеграмму, что родилась дочь. Собрался и побежал на вокзал, но опоздал. Ждать не захотел и решил… пойти напрямую через Волгу. Кругом снег, лед разбит ледоколом. Подошел, перекрестился: «Господи, благослови!» — и вперед, по дрейфующим льдинам. На одну наступит — она под воду, он быстрее на другую перепрыгивает. Так бегом и бежал. Его увидели два мужика, которые несли длинную доску. Они решили последовать его примеру. «Но я-то перекрестился, а они мат­перемат, — вспоминал дед. — Как раз на середине и упали, я их за эту доску и вытащил».

Хочется быть достойным такого деда.

Алексей Ильин:

— Отца Николая я узнал в детстве, когда стал пономарить в Покровском храме Саратова. Прихожане его очень любили; когда он выходил из алтаря, у него всегда были припасены для них просфоры, а для детей — шоколадки и конфеты. Когда перед Литургией я помогал ему облачаться, он незаметно, в шутку, надевал на меня свою камилавку или палицу.

Архиепископ Пимен (Хмелевской) называл его «палочкой-выручалочкой»: отец Николай мог заменить любого священника огромной епархии, так как передвигался на машине.

Батюшка много рассказывал мне о своей жизни, службе в армии, пастырстве. Особенно мне запомнился такой случай: на венчание однажды пришла пара, супруга на девятом месяце. Схватки начались прямо во время таинства, но батюшка успел закончить. Вечером у супругов родилась дочка, которую впоследствии крестил тоже отец Николай.

Наверное, самым главным качеством, которым обладал батюшка, была любовь к Церкви Христовой и, конечно, к людям, которые нескончаемым потоком шли к нему на исповедь, за наставлением и просто за добрым словом.

Царство Небесное отцу Николаю, он всегда останется в нашей памяти и в наших сердцах.

Протоиерей Николай Земцов родился в 1939 году в городе Новочеркасске. В семье был восьмым ребенком из девяти детей. Отец погиб во время Великой Отечественной войны, мать была верующей, с детства приучала всех детей к храму. Николай нес послушание алтарника в новочеркасской церкви, пел в хоре, регентовал. В это время он познакомился с тогдашним митрополитом Ростовским и Новочеркасским — владыкой Вениамином (Федченковым). Когда владыку Вениамина перевели в Саратов, Николай поехал с ним — поступил в Саратовскую духовную семинарию. Будучи семинаристом, познакомился со своей будущей женой, певчей Троицкого собора. В 1960 году архиепископом Саратовским и Сталинградским Палладием (Шерстенниковым) был рукоположен в священный сан. С 1964 по 1966 год проходил службу в рядах Советской армии. В 1970 году окончил Московскую духовную семинарию по сектору заочного обучения. С 1997 по 1999 год исполнял обязанности секретаря Саратовского епархиального управления, нес также послушание благочинного Центрального округа Саратовской епархии. Служил в Духосошественском, Свято¬Троицком соборах, Серафимовском, Казанском храмах Саратова. С 2004 года был клириком храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы.

В 1976 году возведен в сан протоиерея. Награжден палицей (1983 г.), крестом с украшениями (1988 г.), митрой (1998 г.), орденом князя Владимира III степени, орденом преподобного Сергия Радонежского III степени и медалью Саратовской митрополии «Спас Нерукотворный» III степени. В 2016 году был почислен за штат, в последние годы жизни по мере сил продолжал служение в Покровском храме вплоть до своей кончины.